Е.А. Алексеенко
Главной семейной и родовой святыней кетов был огонь (бок), считавшийся женским существом. В преданиях огонь иногда называли также «мать-огонь» (бодаем; оем — мать). Ему приписывались такие человеческие свойства, как способность чувствовать голод, боль, сердиться или быть довольным. В связи с этим существовал ряд тщательно соблюдавшихся предписаний по отношению к огню. Его кормили, бросая в костер кусочки хлеба, сахара, мяса, жир, выливая мясной или рыбный бульон. Особенно тщательно этот обычай соблюдался перед началом промысла, при первом улове рыбы, первой добыче крупных животных (медведя, дикого оленя, лося). Пищу бросали в огонь при начале перекочевки и постройке жилища (чума, землянки), попадая на местожительства предков, при стихийных явлениях (сильном ветре, дожде) и т. д.
Сразу после установки основных шестов каркаса жилища, не дожидаясь его полного оборудования, устраивали кострище, отгороженное поленьями. Поленья в кострище укладывали непременно наискосок, так как считалось, что огню от поперечно положенных поленьев будет также плохо, как человеку от застрявшей в горле кости. Запрещалось бросать в огонь мусор, сжигать «нечистые» предметы (например, берестяные подстилки жилища, по которым ходили женщины, считавшиеся «нечистыми» с момента появления менструаций и до их прекращения). Не разрешалось прикасаться к огню ножом, палкой или каким-либо другим острым предметом, чтобы не сделать ему больно.
Кеты наделяли огонь способностью предсказывать результат промысла, указывать лучший путь охотнику, извещать о неожиданном событии и т. д. Для этого прислушивались к характеру треска поленьев в костре, замечали время и направление вылетевшей искры, уголька.
Представлением о способности огня освобождать человека от коснувшейся его «нечистоты», «сглаза», болезни объясняется обычай «очищения» себя, имущества, помещения тлеющим клочком оленьей шерсти или подожженной берестой. Перед началом промысла окуривали снаряжение и одежду охотника, а нарту протаскивали через разведенный костер; женщина после родов очищала окуриванием все имущество в жилище, а после менструаций — свою одежду и постельные принадлежности. Все участники похоронной процессии, возвращаясь после захоронения, обязательно перешагивали через огонь и окуривали себя зажженной берестой. Огонь выступал в роли охранителя и защитника семьи от всего, что могло угрожать ее благополучию. Закричала ли в ночи птица, которую кеты принимали за злого духа, разыгралась ли непогода, пугал ли собак бродящий поблизости медведь — всегда, в любое время суток люди раздували огонь. Кеты старались сами не гасить огонь никогда. Покидая место стоянки, кострище оставляли тлеющим, а с собой, в лодке или па парте, перевозили в берестяном туеске обложенный сырым мхом тлеющий березовый нарост. На ночь в костре оставляли толстое березовое полено.
До начала нашего века огонь у кетов почитался как охранитель и символ единства семьи, сохраняя при этом черты объекта родового по
читания. Огонь можно было передать только членам своей семьи и сородичам и никогда — чужеродцам, так как это угрожало благополучию всего рода.
Почитание огня у кетов находит аналогии у многих других сибирских народов. Олицетворение огня в женском образе было характерно также для алтайцев, шорцев, хантов, манси, эвенков, нганасанов, нивхов, нанайцев, юкагиров. Многие детали кетского культа огня совпадают с таковыми у южносибирских тюрков.
Покровителями и охранителями семьи, очага у кетов были также так называемые алэлы (алэл, алал, алул, алалт, алэл бам; бам—старуха), изображавшиеся в виде антропоморфных фигурок. Кеты считали их, как и огонь, живыми существами женского пола.
Им приписывалось вечпое существование и непосредственное влияние на судьбы женщин. Алэлы «держали» души живущих женщин и «отпускали» их после смерти (т. е. после того как погибала одна из семи присущих каждому человеку душ).
Изготовляли алэлы из кедра.12 Величина их достигала 25—30 см, но встречались и более мелкие (до 15 см). За небольшим исключением, они были однотипны по внешнему виду (рис. 1). Фигурки отличались непропорционально большой головой с плоским лицом и узким туловищем.
Руки обычно отсутствовали или намечались небольшими выступами, но иногда обозначались вытянутыми вдоль туловища отростками (МАЭ, колл. № 4919-25). Ноги вырезались всегда и, как правило, заканчивались ступней.
На лице вырезали очень длинный нос, рот, в углублениях на месте глаз приклеивали или подвешивали на ровдужных ремешках бусы.
У некоторых фигурок (МАЭ, колл. № 2355-10, И) лоб и нос вырезали в одной выступающей плоскости.13 Лицо алэлов закрашивали охрой или другой краской. Характерная особенность изображений домашних покровителей у кетов — обычай прикреплять на лбу, щеках и подбородке (иногда только на лбу и подбородке) тонкие медные пластины (рис. 2), в ряде случаев украшенные точечным орнаментом.15 У более мелких по размеру алэлов налобная и нащечные части вырезались из одного листа меди и представляли собой как бы широкую подковку. В. И. Анучин считал эти пластины остатками маски алэла. Им, например, доставлен в музей алэл с оловянной маской вместо лица (колл. № 1048-23).16 Значение этихпластин или масок пока остается неясным.
Согласно сведениям, полученном Е. А. Крейновичем у кетов, являющихся по происхождению ассимилированными селькупами, у них были алэлы, выкрашенные в черный цвет.
Голову (кроме лица) и туловище (поверх рук) всегда обтягивали и оклеивали мехом (использовалась шкура росомахи, колонка, со
боля, белки, медведя). Край меха вокруг лица обычно окаймляли крупные (чаще всего настовые) бусы. На грудь алэла поверх меховой обтяжки на ровдужном ремешке часто подвешивали круглую медную пластинку (иногда с точечным орнаментом), напоминающую изображение небесных светил в шаманских подвесках. Иногда это оказывалась старинная монета, литая бляха (рис. 3). Подвеска изображала сердце алэла. Подвески эти были почти всегда из меди; исключение допускалось лишь для серебряных монет; никакие железные предметы не могли находиться при алэле.
Фигурки иногда одевали в одежду, сшитую по образцу настоящей (распашная меховая и суконная одежда, обувь с головкой из кожи и суконными голенищами), но многие алэлы были только обуты. В связи с этим встает вопрос, не означает ли упомянутая меховая обтяжка первоначальную одежду алэла (на мысль об этом наводят бусы вокруг лица).
Если так, то одежда алэлов не соответствует традиционной распашной кетской одежде. Она представляет собой тин глухой одежды с капюшоном. Это интересный, требующий размышления факт, так как известная кетам глухая одежда (сокуй, малица) — позднего заимствованного происхождения и к глухой одежде на алэлах она не могла иметь никакого отношения.
Сверху алэлы были завернуты в лоскуты новой материи, обмотаны низками цветных бус, крупного бисера или специальным широким
поясом, расшитым бисером. Низки бисера, а также полые трубчатые медные подвески закрепляли и вокруг шеи фигурки.
Кроме алэлов общераспро страненного типа встречались оригинальные экземпляры. В. И. Анучин опубликовал алэл, представляю
щий собой три соболиные шкурки, вложенные одна в другую и обернутые лоскутами. Лицо его заменяла оловянная маска. Этот алэл значится у В. И. Анучина в качестве помощника шамана, передававшегося по наследству шаману-преемнику. Как исключение встречались алэлы из камня, естественные формы которых напоминали человеческую фигуру. Алэлы, как и огонь, считались покровителями и охранителями общего благополучия семьи, но сферой их деятельности был главным образом домашний быт, а функции непосредственно связаны с функциями женщин-матерей, хозяек семьи и дома. Считалось, что алэлы облегчают женщине роды, а в дальнейшем помогают растить детей, оберегают их от болезней и злых духов. Согласно В. И. Анучину, кеты верили, что алэлы ночью ласкали сонных детей, заплетали им волосы в косички и т. д.
Вообще вся деятельность алэлов, по представлениям кетов, проходила в долгие зимние ночи. Они якобы поддерживали горящим огонь, убирали жилище, готовили пищу, а также выполняли разнообразные домашние работы — шили, пряли, вязали сети, точили крючки и т. д. Алэлам приписывалась способность доброжелательно или недоброжелательно относиться к собакам, отдельным вещам и т. д. Верили также, что алэлы помогают шаману отыскивать душу заболевшего человека.
Алэлов использовали при гадании: фигурки подбрасывали, и если алэл падал лицом вверх, ответ считали благоприятным. Считая алэлов живыми существами, кеты кормили их (особенно в предвидении важных событий — рождения ребенка, переезда на новое место, перед началом промысла) лучшей едой (обязательным было угощение алэла первой рыбой, дичью и т. д.).
Ежегодно их обвязывали новым лоскутом, а раз в двадцать лет им меняли «изношенную» одежду, дарили новые низки бус, бисера, деньги. Этот обряд осуществлялся в конце лета и сопровождался камланием шамана и угощением всех присутствующих на стойбище. Существовали определенные правила обращения с алэлами: их держали в «чистой» (против входа за очагом) части жилища в берестяном туесе или деревянной коробке (рис. 6), лицом на восток. Сверху туесок или коробку закрывали платком.
Переносили и переодевали их только до полудня; новые лоскуты, низки с бисером, бусами, а также пояса заматывали исключительно в направлении движения солнца, концы их закладывали — завязывать узелком запрещалось. «Кормили» алэлов в лунные вечера. Алэлам давали имена. Все эти действия совершали только женщины. Наследовались эти предметы по мужской линии (обычно передавались младшему сыну после смерти главы семьи).29 Если в семье оказывались только женщины и они выходили замуж в другой род, покровители передавались мужчинам-родственникам, вплоть до самых отдаленных. Непременным условием при этом были уже не реальные родственные связи, но общее родовое самоназвание. В самом крайнем случае алэлы могли быть переданы женщине, но только очень старой — «безгрешной». Младший сын являлся наследником общесемейного имущества. В настоящее время в семьях, где есть пожилые женщины, алэлы еще имеются, но указанный запрет по отношению к ним уже не осуществляется.
При просьбе алэлов показывают. В доме кета И. М. Тыганова, проживающего в пос. Лебедь, туес с алэлами стоял открыто на полочке в красном углу, где висели иконка и портрет Ю. Гагарина. Современные кеты относительно этих обрядов ничего не могли сказать. Не приходилось при полевой работе встречать и недавно изготовленные алэлы; все виденные фигурки оказывались очень старыми.
Чужеродцам алэлов обычно не только не отдавали, но старались даже, чтобы они не попадались им на глаза.30 Согласно В. И. Анучину, в чум, где временно жили несколько семей, подселившиеся семьи своих алэлов не вносили. Алэлы могли попасть в чужие руки только в том случае, если не оказывалось наследников-сородичей. По данным В. И. Анучина, алэл изготовлялся собственноручно человеком, который впервые обзаводился отдельным хозяйством. Им же отмечен шаманский обряд «оживления», т. е. «вселения» алэла в его изображение. Особые женские семейные покровители, кроме кетов, отмечены у самодийских (ненцев, селькупов), угорских и некоторых тюркоязычных народов. Особенно близок кетский культ алэлов культу эмегендеров («бабушек») у алтайцев. Эмегендеры представляли собой тряпичные куклы, набитые паклей, без ног и рук, с бисеринками на месте глаз. Каждая женщина получала их цри выходе замуж или перед рождением ребенка. Они считались покровительницами домашнего очага, помощницами при рождении ребенка и его воспитании. Чтобы умилостивить эмегендеров, им устраивали угощения как в определенные сроки, так и по отдельным случаям — перед родами, при болезни детей или других членов семьи и т. д. В отличие от кетских алэлов, эмегендеры наследовались по женской линии. Алэлами кеты нередко называли и многие другие предметы, выступающие в роли фетишей: шкурки белок редкой расцветки и белки-ле
тяги. По сообщению В. И. Анучина, алэлами кеты, кроме того, называлифигурки с головой птицы, своеобразную антропоморфную фигуру («мышиный алалт»).
В качестве семейных святынь хранили также камни необычной формы (особенно если они были антропоморфного вида), старинные или
редкие предметы (например, бронзовые зеркала и т. д.). В них также видели покровителей семьи. Считалось, что утрата такого предмета могла неблагоприятно отразиться не только на членах данной семьи, но и на их родственниках.
В культе домашних покровителей (огонь, алэлы), сохранявшемся до начала XX в. в семейной форме, четко прослеживается родовое начало. Этими представлениями как бы укреплялась и освещалась солидарность сородичей, их связь и взаимозависимость. Следует отметить, что хранителями домашних святынь п исполнителями всех обрядов по отношению к ним были женщины. Этот момент, а также женское олицетворение семейно-родовых святынь находит широкие этнографические и археологические параллели и имеет очень древние корни. Приведенные материалы, а также некоторые другие данные (женское олицетворение главных мифологических персонажей — Хоседоем, Томоем, Холай и др., употребление в фольклоре множественной формы слова «мать»—семан — в значении «родители») могут рассматриваться как пережитки некогда существовавших у кетов матриархальных отношений.
Полную победу патриархального начала в социальной жизни кетского общества означает наследование святынь по мужской линии.
О древности культа семейно-родовых покровителей свидетельствует и его определенная независимость от шаманства. Кормление огня, алэлов, гадание с помощью алэлов, умилостивительные обряды по отношению к ним и другие церемонии проводились независимо от шаманских камланий, а исполнителями их были рядовые члены семьи.
Добавлено спустя 13 минут 32 секунды:
Не будучи связаны генетически с шаманством и существуя параллельно с ним, некоторые моменты культа семейных охранителей все же переплелись с шаманскими представлениями. Об этом свидетельствует хотя бы отмеченный обычай оживления шаманом алэла. При лечении больного именно алэлы помогали шаману; шаман требовал сменить одежду алэлов, повязать на больное место лоскут, в который была завернута фигурка, или низку бус. Во время трудных родов приглашенный шаман призывал алэлов помочь, пользовался ими для гадания и т. д. Необходимо заметить также, что с течением времени расширялись и функции домашних святынь, первоначально связанных исключительно с семейным бытом. Еще в конце 40-х годов Б. О. Долгих получил от кетов информацию, что алэлы лишь охраняют здоровье семьи, а «на охоту не ходят». В конце 50-х годов участниками Туруханского отряда были отмечены случаи, когда к покровителям обращались с целью обеспечить не только благополучие и здоровье семьи, но и успех в промысле, хотя семейная направленность их «деятельности» оставалась основной.
Непосредственное влияние на исход промысловой деятельности, по представлениям кетов, могли оказывать умершие родственники. В. И. Анучин ошибался, когда писал, что у кетов «не имеется вещей, с которыми была бы связана память о предках, не делается их изображений. . ,». Кроме алэлов, в некоторых кетских семьях хранили изображение родных (дангол’с), умерших «не своей смертью», или людей, отличавшихся при жизни особенно хорошим поведением, как говорят кеты, — безгрешностью. Это могли быть как предки, так и лица одного и даже младшего поколения. Елогуйский кет А. Тыганов, например, и в настоящее время хранит дангольс своего сына, умершего взрослым. Изготовляли их, если часто видели покойного во сне. Считалось, что это является людям душа умершего, которая из-за его праведной жизни не погибла, а вернулась к родным.